Однажды Левитан проходил мимо московского трактира "Низок". Лил дождь.

"Однажды Левитан проходил мимо московского трактира "Низок". Лил дождь. Но и сквозь шум его из одноэтажного знакомого домика доносилась песня. Юноша не сомневался, что это гуляли свои. За двумя столами, составленными вместе, пировали ученики школы Саврасова. Два графина водки, батарея пивных бутылок, большая тарелка оранжевых раков, распластанная вобла, желтый горох, ситный и черный хлеб тесно и беспорядочно занимали всю столешницу.

Веселились человек десять. В паре с молодым извозчиком, в очках, в кургузом пиджаке, задыхаясь, смешно махая руками, неумело топтался Николай Павлович Чехов. Среди восседавших за столом и распевающих песни Левитан увидел обоих братьев Коровиных, Нестерова и несколько учеников саврасовской и перовской мастерских.

Вместе с художниками был под сильным хмельком пожилой иконописец Бобров, бывший ученик школы. Он много зарабатывал, благоволил к молодым художникам, напившись, вспоминал свою молодость и жаловался на злосчастную судьбу, которая будто бы обманула все его юные надежды. Левитан понял, что для Боброва наступили дни запоя, который повторялся три-четыре раза в год, и богомаз сегодня угощал.

— Исаак! — первым закричал Чехов, словно радуясь случаю выйти из неудачной пляски, подбежал, схватил за руки и потащил к столу.

— Какой такой Исаак? — громко и важно, но с приветливой усмешкой спросил Бобров, чувствуя себя хозяином пирушки. — Довольно Исааков! Я их пять штук написал за год!

Все засмеялись, и стали тянуть Левитана каждый к себе. Чехов,пошатываясь, принес стул и усадил товарища. Компания начала снова петь. Сергей Коровин дирижировал бутылкой, извозчик и Чехов почему-то неудобно поместились на одном стуле, обнимались и чокались зелеными стаканчиками с водкой. О Левитане забыли, как будто он явился сюда вместе со всеми. Он спокойно поел, выпил пива. Хмель подействовал быстро. Постоянное недоедание ослабляло. После третьего стакана Левитан уже порядочно охмелел.

Он любил народные песни. Даже нестройный хор, в котором певцы пели кто в лес, кто по дрова, взволновал его. Юноша пригорюнился. В красивых глазах блеснули слезы. Левитан попытался сдержаться и не совладал с собой. Вдруг он положил руки на стол, уткнулся в них лицом и всхлипнул. Заметил это один Бобров.. Он перетащил к нему стул, близко подсел и обнял юношу за плечи.

- Плачь, Исаак, плачь, - заплетаясь, пробормотал богомаз, - я тебя понимаю. Я тоже навзрыд плачу. Кто рано разобрался в жизни, тот потом не ошибется. Мальчик, ты слышишь Ивана Боброва? Иван Бобров золотую медаль получил в Школе живописи и ваяния. Ивану Боброву писать бы Ивана Грозного, Петра Великого! Иван Бобров с головы до ног и-сто-ри-чес-кий жи-во-пи-сец! А кто он сейчас? Маляр! Поповский прихвостень! И-ко-но-де-ла-тель, сатана всех побери! Я тля, я ремесленник, я ничтожество!

…Бывший исторический живописец долго, безудержно плакал. Но подружившаяся пара через полчаса рассорилась.

- На! Бери деньги! - кричал Бобров. - Как ты смеешь оскорблять старого художника?

- Я вам уже сказал, - с трудом выговорил Левитан, отодвигаясь вместе со стулом от богомаза. - Я не беру подачек... Я сам на себя заработаю... Я у вас не просил...

- Молчать, щенок! - гаркнул во весь голос Бобров и в ярости столкнул локтем графин и тарелку, которые разлетелись вдребезги. - Я не тебе, я на искусство даю! Во-он из-за стола, если ты мне не товарищ!

И оба они вскочили, с громом двигая стульями. Бобров скомкал в кулаке несколько бумажных рублей, сунул их на блюдо с селедкой и, высоко поднимая бутылку, залил пивом. Убегавшего Левитана схватил сзади Чехов и не пускал, уговаривая не сердиться и взять деньги.

- Он, брат Исаак, настоящий мастер своего дела... Обижаешь зря Ивана Ивановича. Мы тебя ему хвалили, а ты фокусничаешь".

Отрывок из книги искусствоведа Ивана Евдокимова "Левитан".

На снимке - автопортрет. 1885 год

МосковскиеЗаписки