Появление и расселение мигрантов в современной России

В силу профессии строителя, я активный участник процесса освоения мигрантами российских просторов в годы перестроечного развала. О том почему миграция вылились в национальную проблему, выскажу своё, сугубо личное мнение.

«Гости из бывших братских республик», или как тогда говорили на немецкий манер – «гастарбайтеры», появились в России в начале девяностых прошлого века. Практически все неплохо владели русским, о чём про сегодняшних не скажешь, поэтому подсознательно воспринимались как «наши, советские», и отношение к ним было соответствующее. Но с профессиональной подготовкой было не всё ладно. Среди прибывавших были какие-никакие профессионалы, но большинство совершенно далеки от строительной отрасли. Справедливости ради замечу, что попадались и очень неплохие мастера. Запомнилась бригада каменщиков из Узбекистана, поразившие меня великолепной кладкой, как на турнире мастеров. Спросил у бригадира; где они так наловчились – смеясь ответил, что их род несколько столетий клал минареты, а в советские времена, сохраняя мастерство предков, возводили хрущёвки, социалку и прочие сооружения. Теперь работы у них не стало, и они подались на заработки в Россию. К слову; досужие рассуждения людей не знакомых с существом дела о «дешевизне мигрантов», неверны в корне: за бригаду этих узбеков, можно было платить поболее, чем за хороших русских каменщиков: выгода – налицо. Подрядчик платит за работу и её качество, а не за национальность. Но вскоре те узбеки уехали; на родине снова потребовались мастера-минаретчики. А отечественный рынок стали заливать потоки мигрантов, бравшихся за бесценок за любую работу, но и «изделия» их стоили не более того. Российские же строители стремительно убывали. Поколения старели; о советских «лимитчиках», когда-то «притчах во языцех», ускорено готовившихся в учебных комбинатах, но наработавших большой стаж, стали говорить, как о «золотых кадрах». При Советах новые кадры бесперебойно поставляли ещё и ПТУ (профессионально-технические училища), курсы бригадиров, куда направляли лучших рабочих, школы мастеров, где готовили низший состав «командиров производства». И, наконец, «на полную» работали строительные техникумы и институты. Система действовала беспрерывно, достаточно продуктивно и качественно. Но буквально за несколько лет правления «эффективных менеджеров», она рухнула. За сохранившимися специалистами стали «охотиться», переманивать. Но они старели, а заменять их стало нечем. Налаженная при коммунистах система профессиональной подготовки специалистов, была разрушена до основания. Ещё в течение нескольких лет отрасль держалась, выгребая специалистов из российской глубинки в центры. На периферии  стройка в те годы погибла, став ненужной; в регионах не только не строили ничего нового, но и не ремонтировали имевшееся. Предприятия перестали обновляться и развиваться, ликвидировались и закрывались десятками, затем сотнями и тысячами. Вместе с производством ветшали города и посёлки вокруг них. Целые конгломерации покидало население, и эти, вчера процветавшие края, превращались в вымершие пустыни. Люди за гроши брались за любую работу поденщиков. Народ, чтобы выжить, подался в «шопинг», в «офисный планктон» сомнительных контор-однодневок. Но в ряде мест, подпитываемое притоками «быстрых нефтедолларов», доходов от распродажи стратегических запасов и природных ископаемых, разведанных при Советах, а ещё леса-кругляка и хищнического вылова биоресурсов, –  строительство продолжалось, хотя и в уродливой форме. Сюда и стали подтягивать из регионов безработных строителей. Это были наши люди, хоть уже и разболтанные, с меньшей квалификацией, но всё же профессионалы. Но и они быстро кончились, а новых в глубинке никто не готовил, бросив людей на произвол судьбы. Вследствие этого и появились «гастарбайтеры-мигранты». Первыми потянулись молдаване, из страны сельской, первой упавшей в гражданскую смуту Приднестровья, вытолкнувшей немало «лишних людей». Были среди них профессиональные строители, но немного. «Примкнувшие к знающим», быстро усвоили ухватки опытных, но качество их работ было ниже всякой критики. Платили им гроши, даже в сравнении с тогдашними российскими зарплатами, но выбора не было. Вскоре, обзаведясь румынскими паспортами, выходцы из Молдавии массово отправились за заработками на Запад, о чём в России не очень сожалели. Им на смену пришли украинцы, где прежде процветавшая бывшая союзная республика, катилась в экономическую (и не только) пропасть ещё стремительнее России. Народ с Украины ехал разный; были квалифицированные строительные бригады с Западной Украины. Сплочённые, дисциплинированные, ответственные. Были другие, так себе, из разных областей. Вроде бы и неплохие работники, но какие-то разболтанные, часто недисциплинированные, нередко пьющие, хлебнувшие «воли без границ». Впрочем, работали неплохо, выручали отрасль. Но и они, добившись «европейского безвиза», быстро схлынули в западном направлении, где им, видимо, было сытнее. Вот мы и остались со своей разгромленной отраслью, лишённой учебной базы и смены поколений, хотя и с уродливо перекошенной, но потребностью в строительстве. Тогда и стали появляться на наших просторах мигранты-средеазиаты. Квалификации у подавляющего большинства не было  никакой, но и другого выбора у нас тоже не осталось. Строителей среди них были единицы, зато в девяностые большинство сносно понимали по-русски, и то хорошо. Замечу, что обучаются они не лучше, но и не хуже других национальностей. Утверждаю это потому, что раньше пересекался с ними: После института, я служил в военно-строительных частях Среднемаша, где значительная часть пёстрого личного состава была выходцами из Средней Азии. Срок службы составлял тогда два года. Новобранцев обучали строительным специальностям в период прохождения сорокадневного «Курса молодого бойца». Потом, в армейских стройотрядах, их прикрепляли на некоторое время к старослужащим, и месяцев через шесть, они уже осваивали навыки работ. Строили мы жилые городки, различную социалку и, разумеется, объекты Среднемаша, которые в строительном, технологическом, техническом и конструктивном отношении, простыми не назовёшь. И ничего, среднеазиаты, как и прочие стройбатовцы, удовлетворительно справлялись со своей работой. Так что обучались они, при правильной постановке дела, не хуже любых других наций, и вполне сносно работали. Правда, не помню, чтобы кто-то из них после дембеля шёл в строители, в отличие от других национальностей. А нынче вот; приспичило. Правда; сейчас уже никто их не учит, как прежде. И  результаты получаются соответствующие. Впрочем, и их я увидел с другой стороны, с изнанки ранее в них не замеченной. Припоминаю случай: для «невыноса грязи с объекта», в Москве требуют устраивать «помывочные посты» для обмыва колёс выезжающих с объекта машин. Сооружение дороговатое и требующее постоянного ухода. «Помывщик», лишь обмыв колёса, открывает ворота и выпускает транспорт. На одном из таких постов работал невзрачный азиат, привлёкший моё внимание странным поведением. Увидев через решётчатые ворота мой подъезжающий автомобиль, вдруг изгибался и на полусогнутых ногах, скользящими, словно на лыжах, движениями, прижав руку к сердцу, бросался открывать ворота, при этом всё ниже и чаще кланяясь. В глазах его было выражение покорности и зависимости, достойное игры народного артиста. Кланяясь, он тараторил: «Зыдырастуй началник», и продолжал низко кланяться. Это действо откровенно раздражало. Я обратился к бригадиру, чтобы объяснил тому, что у нас так вести не принято, что надо просто выполнять свою работу, открывая ворота. Подействовало ещё хлеще. В следующий раз, открывая ворота, он передёргивался как в конвульсии, пытался сдерживать поклоны, но всё же как-то нелепо изгибался, старался улыбнуться, а в глазах был страх человека боящегося, но не понимавшего чего от него требуют и как следует себя вести. Я попросил бригадира заменить чудака на воротах. Через пару лет, проверяя готовность другого объекта к сдаче, обходил помещения, выявляя возможные недостатки. Одна из дверей была заперта. Я приказал бригадиру открыть её, но ключей у него не оказалась, попросил принести. Он засуетился, а в это время за дверью раздались звуки и движения. Постучали, – никто не откликнулся. Мне это показалось подозрительным; мало ли что, и я приказал выбить дверь. Тогда она распахнулась и из неё выскочил человек, загородив проход, закричал: «чего ломишься, видишь, отдыхаю!». С удивлением узнал старого знакомца-привратника. Но теперь это был уже другой человек, наглый и агрессивный, и глаза у него были другими, пылали яростью и возмущением. Я попытался отодвинуть его, но он упёрса и злобно сверкнув глазами выругался. Я приказал бригадиру утихомирить буяна. Тот на своём языке стал что-то втолковывать, но явно просительным тоном. Тогда я резко оттолкнул дебошира и вошёл в комнату. Там, на самодельном тапчане, расположилась женщина неопределённых лет, с явно «пониженной социальной ответственностью». Я вышел прочь, приказав бригадиру немедленно удалить посторонних с объекта. А вслед мне сей работничек сыпал угрозы, ругательства и оскорбления, сдерживаемый бригадиром и другим рабочим. Такая вот метаморфоза приключилась со смиренным «гастарбайтером», после нескольких лет вольной жизни в России. Менялись они, менялось наше представление о ценности человека и работника. В связи с вызывающем поведением части мигрантов, пора понять, что пока мы сами себя не уважаем, никто и  нас уважать не будет. Человек в собственном доме должен быть хозяином, а не тряпкой, о которую любой  может вытереть ноги. Пора сделать холодный, взвешенный, вывод о нашем собственном поведении и отношении к тем, кто не готов уважать нас, наши обычаи и законы, чему активно противятся круги, ратующие за бесконтрольный приток иностранцев.

Важной формой агрессивно-утвердительной пропаганды либералов, являются настойчивые и всё более настырно повторяемые заявления их глашатаев, внедряющих в общественное сознание, отвратительную мысль о «презренной работе» мигрантов, как недостойной, постыдной для русских, внушающих неуважение к труду. Твердят, что «русские за такие деньги работать не будут», что постыдно заниматься работами выполняемыми мигрантами, и прочие похабные хаянья профессий. Это буквально зомбирует людей не покушаться на «завоевания» мигрантов. Многократно и на разные лады повторяя этот нарратив, либералы добиваются неприязни ко многим работам, которые раньше спокойно выполняли люди разных национальностей, в том числе и русские. У кого-то не заладилась учёба и человек находил дело попроще, у кого-то не получалось с другой работой, у других так складывались обстоятельства, что надо было на время «перебиться и перехватить деньжат», другие так выбирались из «жизненных ям». А для студентов это был вечный источник «карманных денег» и первый жизненный опыт, как например, у московского градоначальника, гордившийся своим дворническим опытом в студенческие годы. Да и все мы в студенческую пору занимались тем, что сегодня монопольно плотно захватили мигранты. В последнее время мигранты теснят уже и квалифицированных рабочих. Вопиющий случай произошёл с псковскими строителями. Прослышав, что в столице не хватает рабочих, и приходится завозить мигрантов, там решили инициативно сформировать, на основе старых высококвалифицированных мастеров, комплексные строительные бригады, а вокруг них подготовить и собрать новые кадры специалистов на базе старых советских ПТУ. Предполагалось, что они будут работать в Москве вахтовым методом. Этим же решался вопрос сокращения безработицы в Псковской области. Подготовив несколько больших групп опытных квалифицированных строителей, явились в Москву и попытались получить работу. Первыми, самое яростное противление «самозванцам» оказали «диаспоры из братских республик», а потом псковичи получили «от ворот поворот» и от основных подрядных московских «организованных … групп», «доходчиво» объяснивших, что строителей им и так хватает. С тем и убыли. Вот вам и «дефицит рабочих рук».

А мигранты продолжают стремительно меняться: уборщики, вылизывавшие этажи, теперь кое-как мызгают только входной тамбур. Дворники массово переходят в таксисты и курьеры. Услужливые продавщицы, вытеснив местных, освоили навыки завзятых торговок. Дети мигрантов устанавливают свои порядки в школах и во дворах. К сожалению, мигранты всё чаще и  больше нарушают законы России. Пришли мигранты скромными и робкими, это мы сделали их такими. Нам и расхлёбывать, но без «беспредела» и самоуправств. Спокойно и требовательно, как положено просвещённым хозяевам, сознающим свою ответственность. Во взаимоотношениях с мигрантами нельзя перехлёстывать через требования законов и нарушать гуманитарные принципы. Поддавшись эмоциям, мы только усугубим ситуацию.