Подписка ReLife
В последние годы всё чаще появляются сообщения об отказе зарубежных банков работать с российскими клиентами. Причин несколько, но ключевая — опасение вторичных санкций. В этом материале мы разберёмся, что они представляют собой и какие существуют способы минимизировать связанные с ними риски.
Сразу уточним: речь пойдёт исключительно об односторонних санкциях. Существуют также многосторонние меры, традиционно более действенные, поскольку их вводит Совет Безопасности ООН. Однако в силу права вето России такие ограничения в отношении нашей страны не применялись. В данном контексте мы сосредоточимся именно на санкциях США, так как европейские инструменты обладают рядом собственных особенностей.
Термин «санкция» имеет латинские корни и изначально был связан с понятием «священное», означая «делать обязательным». В древности это слово использовалось для обозначения постановлений, подлежащих безусловному исполнению. Со временем в его значении закрепился оттенок «наказания, исходящего от уполномоченной власти».
С правовой точки зрения основание для введения санкций — дискреция государства. Проще говоря, санкция представляет собой ограничение, устанавливаемое одним государством в отношении другого государства, его граждан, компаний или имущества. Нередко её воспринимают именно как наказание, однако это не совсем корректно, подобный подход возможен лишь при существовании единого международного правопорядка, чего на практике нет.
Возникает вопрос: что происходит, если государство или объединение стран вводит санкции против определённого лица или сектора экономики, а меры обходят через создание новых структур или вывод операций в другую страну? В таком случае под удар попадают и эти новые субъекты. Именно такие меры и называют вторичными санкциями.
Как работает механизм персональных санкций на практике?
Представим ситуацию: определённое лицо (А) вносится в специальный санкционный список SDN (Specially Designated Nationals), который является открытым и общедоступным. Если другое лицо из любой страны (B) вступает с ним в значимые хозяйственные или финансовые отношения (а критерий «значительности» трактуется весьма широко), оно также рискует оказаться в этом списке. Более того, третье лицо (C), взаимодействующее уже с (B), может быть подвергнуто аналогичным ограничениям. Таким образом, эффект санкций распространяется цепочкой, охватывая всё больше участников.
Возникает вопрос: каким образом США фактически распространяют юрисдикцию своих санкций на другие государства и их внутренние компании, и почему большинство акторов мирового рынка вынуждены подчиняться? Ключевое обоснование носит название US-nexus — связь с Соединёнными Штатами.
Эта связь формируется практически автоматически, достаточно однажды провести расчёт через банк, имеющий корреспондентские отношения с американской системой, чтобы считаться попавшим в зону действия американского права. Причина в структуре мировой финансовой системы, она высоко долларизована и в значительной мере сосредоточена вокруг США. Подобно тому, как «все дороги ведут в Рим», почти все глобальные транзакции так или иначе проходят через американскую финансовую инфраструктуру.
Именно поэтому компании и банки не желают конфликтовать с США, опасаясь отключения от ключевых финансовых инструментов. В итоге штрафы и вторичные санкции начинают действовать по логике национального уголовного права, нарушение влечёт ответственность, только «территория» США в данном случае — это весь мир, связанный с их финансовой системой через механизм US-nexus.
Являются ли вторичные санкции безупречным инструментом? Отнюдь нет, и на то есть целый ряд причин.
Во-первых, такие меры не могут распространяться бесконечно. Чтобы применить вторичные санкции, необходимо доказать существенную связь между лицом из SDN-списка и субъектом, в отношении которого предполагается ввести ограничения. Если же между ними стоит промежуточное звено — а тем более несколько, — формально такая связь утрачивается, и привлечь к ответственности становится затруднительно.
Во-вторых, любой участник рынка работает с множеством контрагентов, что размывает критерий «значительности» и снижает вероятность обнаружения контактов с лицами из санкционных списков.
В-третьих, нельзя забывать о человеческом факторе, нередко нарушителями санкционных режимов становятся сами государства-инициаторы либо их партнёры, с которыми они не готовы вступать в прямой конфликт. В таких случаях исполнение санкционных мер нередко превращается во внутреннюю политическую борьбу.
Есть и правовые ограничения. Конституции большинства стран запрещают произвольное ограничение прав собственных граждан, поэтому меры воздействия чаще ограничиваются штрафами. Этими вопросами, например, занимается Управление по контролю за иностранными активами (OFAC), но и у него далеко не всегда есть возможность действовать жёстко.
Снизить риск попадания под вторичные санкции возможно. Для этого используют усложнение цепочек транзакций и поставок, размывание долей участия, схемы косвенного контроля, сокращение доли расчётов в долларах, переход к альтернативным валютам и цифровым инструментам, использование криптовалют, уменьшение трансграничного банковского взаимодействия. Нередко применяются и нетривиальные методы — расчёты встречными поставками, бартерные сделки, а также различные биржевые конструкции, напоминающие зеркальные сделки.
Однако и для США этот инструмент не лишён угроз. Если в SDN-списке окажется слишком большое количество субъектов, сама система может утратить практическую эффективность. Вторичные санкции — это, по сути, оружие массового воздействия, требующее осторожного применения. Российская экономика слишком велика, чтобы её можно было изолировать без серьёзных последствий для глобального рынка.
Характерно, что в первые годы даже Соединённые Штаты использовали этот инструмент крайне осторожно, но со временем масштабы его применения начали расти.
К сентябрю 2024 года согласно источникам, количество субъектов, попавших под действие вторичных санкций, приближается к 500. Из них около 100 — в Китае, порядка 75 — в Объединённых Арабских Эмиратах и 66 — в Турции. Причём динамика роста очевидна, число новых фигурантов увеличивается ежегодно с возрастающей скоростью.
Если взглянуть шире, 500 — это не столь значительная цифра в мировом масштабе. Однако тенденция указывает на последовательное расширение охвата, завтра под санкции может попасть любая компания или столкнуться хотя бы с серьёзным штрафом. Санкционная стратегия США строится на принципе постепенного и ритмичного повышения давления. Резкий скачок привёл бы к обрушению всей системы, поэтому ставки наращиваются шаг за шагом.
Американские ведомства оказывают систематическое давление на зарубежных партнёров России, убеждая и угрожая различными мерами, чтобы те ограничивали или прекращали сотрудничество с российскими компаниями и гражданами. Здесь срабатывает и обратная сторона усложнённых цепочек торговли, когда идентифицировать подсанкционное лицо становится трудно, проще считать рисковыми всех российских контрагентов и отказаться от работы с ними. Особенно в условиях действия секторальных санкций, когда банковский комплаенс усложняется многократно. Именно этим объясняется отказ целого ряда банков из Китая, ОАЭ, Турции, Кыргызстана и других стран от обслуживания российских клиентов и замораживание их транзакций.
Фактически США выстраивают стратегию постоянного повышения ставок, как только международная торговля адаптируется к новым условиям, вводятся свежие пакеты ограничений — будь то новые санкции, вторичные меры или прямое давление на банки с угрозами неприятных последствий.
Не стоит забывать и о дополнительных инструментах, американское законодательство о борьбе с отмыванием доходов, обязательное для всех финансовых организаций, часто становится ещё одним рычагом давления. В исключительных случаях применяется и уголовная ответственность за нарушение санкционных режимов, хотя такие примеры крайне редки.
Такова ситуация. Главное помнить, даже в условиях жёстких санкционных ограничений всегда остаются пути для адаптации и продолжения экономической деятельности. The spice must flow.
@kdpartners
Комментарии